audiatur et altera pars…

Константинопольский патриарх Афинагор - верный представитель восточной традиции и культуры, человек богато одаренный, стойкий и уравновешенный. Прекрасный педагог, он умеет воспитывать верующих, указывать путь единения с Богом. Вселенская широта ума сочетается у него с любвеобильным сердцем, - так характеризует его французский писатель-теолог Оливье Клеман.

О.Клеман, как некоторые православные и многие протестанты, представляют себе Церковь как федерацию независимых поместных Церквей. Афинагору же свойственно более традиционное понимание Церкви, близкое эклезиологии Владимира Соловьева, утверждавшего, что "несмотря на девять веков отчуждения, непреодолимых препятствий к единению нет". Афинагор I и Павел VI (историческая их встреча состоялась 5 января 1964г. в Иерусалиме) не теряли надежды на возможность отслужить вместе литургию во славу Пастыреначальника Христа.

Спорные вопросы между Восточной и Западной Церквами В.Соловьев "изучал в течение восьми лет по первым источникам, т.е. по Актам Соборов и по творениям древних церковных писателей и учителей церкви - греческих и латинских". Так, он пришел к заключению, что "как ни глубока пропасть между нашей и Западной Церковью, все-таки она вырыта не Божьими, а человеческими руками. Разделение церквей - это Божие попущение, а не Божья воля. Божья воля неизменна: да будет едино стадо и един Пастырь. Итак, можно и должно прилагать все свои старания к тому, чтобы был засыпан этот пагубный ров, разделивший стадо Христово".

В другом месте В. Соловьев утверждает: "Истинная церковность зависит от присутствия апостольского преемства, от православной веры во Христа, как Сына Божия и Сына Человека, и, наконец, от полноты таинств. Все это одинаково находится и у нас и у католиков. Следовательно и мы и они составляем вместе единую, Святую Кафолическую (греческая буква Θ соответствует на русском языке букве "ф", а на западных языках "th") и апостольскую Церковь, несмотря на нынешнее исторической временное разделение, не соответствующее истине дела и поэтому тем более печальное".

Ниже мы приводим яркое высказывание Афинагора, иллюстрирующее необходимость единения двух Церквей, а также о некоторых грехах католиков (которых мы, видя дело только с одной стороны, не замечали и не осознавали).

<…> Другая книга, ставшая для меня откровением, это французский роман , ныне совершенно забытый, роман графини Брианкур, называвшийся, кажется, Два корабля. Автор построил свободный парафраз евангельской истории о чудесном лове. Два корабля - это лодки Петра и Иоанна. Иисус появляется на берегу и велит Петру бросить сети. Петр отвечает, что трудился всю ночь и ничего не поймал. Однако он повинуется. И сеть, которую он вытаскивает, до такой степени полна, что едва не рвется. Тогда Петр зовет на помощь Иоанна и Андрея, которые находятся рядом, в другой лодке. И они приходят, чтобы помочь ему собрать чудесный улов. То же самое происходит и сегодня: Петр призывает Иоанна на помощь, а иначе сеть Церкви порвется. Петр - это Рим, Иоанн - православие.

Эти книги (сочинения Достоевского, роман "Отверженные" Виктора Гюго, "Парсифаль" Вагнера и "Два корабля" Брианкур - А.П.И.) пробудили меня. Потому что наши преподаватели никогда не говорили нам о том, что в других Церквах может быть что-то хорошее, о всем богатстве христианского опыта, который они таят в себе, обо всем, что у нас есть общего с ними. Они говорили только об отличиях, о ересях. О том, что разделяет, но не о том, что соединяет. Это было обучение страху, страх же вызывает недоверие и презрение.

Правда, нам надо было обороняться. В народе латиняне вызывали раздражение тем, что пытались использовать нашу слабость и давление ислама, чтобы обратить и перекрестить нас. В Константинополе во времена моих занятий богословием, католический священник всякий раз отворачивался, встречаясь со священником православным. Он поворачивал голову, не хотел его знать. Мне еще приходилось сталкиваться с этим в Соединенных Штатах. Например, в поезде, когда католический епископ или священник встречался со мной, он спешил пройти мимо, а если мы оказывались в одном купе, упорно игнорировал меня. И тем не менее уже в Халки (приход в Греции, где он работал священником) я почувствовал, что началась новая эпоха, та, которую я называю третьей эпохой Церкви, когда после времени ненависти и неведения мы возвращаемся к неделимой Церкви, обогащенной и углубленной…

Оливье Клеман. Беседы с патриархом Афинагором. Брюссель 1993, с.43-44.